ЖИВОЕ СВЯТИЛИЩЕ – курс физиологии человека

ФИЗИОЛОГИЯ организма человека как храма Духа Божьего (в контексте библейского учения о святилище)

Как греки похитили у христиан ключ истины

История о том, как христиане поверили в греческого бога, как реальное Небесное Святилище превратилось в отвлеченную духовную метафору и как эта истина была возрождена. Имманентность, трансцендентность и дуализм.

Задумайтесь, почему до сих пор не написано ни одного учебника по физиологии человека, в котором организм рассматривается как устроенный по модели святилища? Мы уже увидели, что Библия учит этому: "Вы – храм живущего в вас Святого Духа" (1Кор. 6:19-20). Почему множество христиан не только не знают об этом, но даже не имеет ясного представления о библейском учении о святилище? Предлагаю поискать ответ на страницах истории.

В самый ранний период существования христианской церкви, изучая Библию, христианские мыслители и богословы взяли за основу принципы, почерпнутые ими из представлений греческих философов Платона (429-347 до н.э.) и Аристотеля (384-322 до н.э.), и на основании этих предположений они попытались объяснить и систематизировать учение Библии. Они подумали, что так они быстрее донесут весть Евангелия до жителей Римской империи – ведь греческая философия была основой мышления всего образованного мира.

Это была роковая ошибка! Ошибка, которая не могла не повлиять на формулировку вероучения христианства. Философские взгляды на мир, почерпнутые из языческого мировоззрения греческих философов, практически до основания разрушили целый ряд основополагающих библейских доктрин, а часть из них изменили до неузнаваемости. К числу таких утерянных доктрин относится и учение о Небесном Святилище, реально существующем в пространственно-временном измерении.

Большинство классических, средневековых и современных богословов не воспринимают библейские тексты о святилище реалистично, но всякий раз последовательно интерпретируют все упоминания о святилище как метафоры. К сожалению, эти богословы насквозь пропитаны философскими представлениями о божественном совершенстве как абсолютном непреходящем (impassability) состоянии вне времени (timelessness) и вне материи (immaterialness), отрицая саму возможность Божественного вмешательства любого рода во время, историю и пространство.

Философские идеи Платона и Аристотеля настолько повлияли на христиан, что представление о Святилище на небесах как о реальном, материальном и осязаемом, существующем в пространстве и во времени практически отсутствовало на протяжении всей христианской эпохи, а библейские тексты о святилище истолковывались всеми возможными способами, как угодно, только не буквально!

Во что верили Платон и Аристотель

Кто такой Бог? Бог для Платона был Верховным Существом и Первоначалом, или Неизменяемой Причиной всего сущего. Такая идея абстрактна, но достаточно интеллектуальна, ею можно оперировать в философских суждениях, и она оказалась очень привлекательная и для иудеев, и для христиан. Она очень похожа на то, чему учит Ветхий Завет. Разве не так вы представляли себе христианского Бога?

Но здесь есть проблема. И Платон, и его ученик Аристотель мыслили реальность (бытие) как нечто вневременное, внеисторическое. В их метафизическом понимании существовало два мира – видимый и идеальный. Небесный мир идей вне времени, он вечен, а земной и чувственный мир – временный и изменяемый.

Бог Платона, Высшее Существо, существует именно в своей высшей реальности. Оно не затрагивает этот мир, но существует как бы на совершенно другом трансцендентном уровне.

Однако в библейском христианстве и в иудаизме Бог предстает не как Первоначало и не как некий абстрактный Высший Дух. Он – живой, Он – Личность. Бог – это не что-то, как у Платона, а Кто-то. Кто-то на небесах, но Кто действует в этом мире. Для христиан и иудеев вопрос о Боге – это не вопрос “ЧТО такое Бог?”, а “КТО такой Бог?”

Бог – это Тот, Кто говорит и действует, Кто воспринимается как Личность, на которую человек похож в его способности к коммуникации. Бог совершает искупление: у иудеев это Исход, у христиан – искупление во Христе. Это ключевые моменты, которые совершаются как исторические реалии. В философии Платона ничего подобного нет. Его бог не имеет никакого воплощения в человеческой истории, и о боге никакой истории не может быть.

Платон считал, что реальность – это нематериальный мир, потому что материальный мир изменяется, а реальность в его представлении изменяться не может. Поэтому для него всё материальное – плохо и греховно. Тело человека, также материальное, тоже греховно, поэтому нужно еще что-то – душа, которая бессмертна и на время заключена в теле, но жаждет смерти, чтобы скорее освободиться и покинуть материальный мир, улетев в мир идей – идеальный. Вы слышали что-то подобное от христиан? Конечно! Содержатся ли подобные идеи в Библии – абсолютно нет. Такой языческий дуализм в представлении о мире и о человеке чужд Священному Писанию!

Как мы уже выяснили ранее, греческое философское представление о мире также было заложено в основание науки, определив тем самым судьбу западной цивилизации.

Предположив, что метафизические концепции Платона были основаны на Ветхом Завете, и древнееврейские, и раннехристианские писатели посчитали, что вполне допустимо пользоваться идеями и предположениями Платона при изучении Библии. Сегодня, спустя два тысячелетия развития философской и богословской мысли, мы ясно видим, что такой подход неверен, поскольку навязывает Библии идеи, абсолютно чуждые для нее. Но тогда это было не так очевидно.

Иудаизм и греческая философия

Филон Александрийский (25 г. до н.э. – 50 г. н.э.) был, вероятно, самым известным философом иудаизма в городе Александрия, чьи идеи позднее были переняты во всех формах неоплатонизма и оказали влияние на схоластов. Он воспринял и творчески переосмыслил идеи учеников Платона, Аристотеля, стоиков и пифагорейцев. Он определил идеальный мир не только вне времени, но и вне пространства, а потому в Святилище стал видеть всего лишь символическое представление чувственного и идеального миров. Он отверг буквальное значение заявления, что Бог будет обитать со Своим народом (Исх. 25:8) в пользу "более глубокого", на его взгляд: это рассказ о пребывании Бога в чувственном мире, когда человек как бы в своём собственном разуме Его осознает. И не более того.

Следуя философскому представлению о греховности материального, он видел в человеческом теле источник всякого зла, темницу, в которой томится дух, труп, который тянет за собой душу, гроб, откуда душа пробуждается для истинной жизни.

Примечательно, что его причудливые толкования Священного Писания были обусловлены не только греческим образованием, но и незнанием еврейского языка, на котором они написаны. Потому он ошибочно видел за текстами Торы идеи греческой философии даже там, где их попросту быть не могло. Будучи отвергнуты иудаизмом, воззрения Филона оказали огромное влияние на формирование христианской философии, и прежде всего на метод толкования Библии и богословские воззрения Оригена.

Ранняя христианская церковь

Основные философские принципы, как их понимали Платон и Аристотель, сыграли решающую роль в истолковании библейского Святилища христианской церковью: Святилище попросту исчезло! Ведь Храм на небе, то есть материя на небе – это невозможно. А что делать с библейскими текстами о Небесном Святилище? Отцы церкви договорились считать их просто метафорами.

Большинство раннехристианских писателей различали взаимосвязь между "земной скинией" и "истинной скинией", но обычно в качестве "истинной скинии" они рассматривали только церковь. И поскольку собрание верующих (ecclesia), рассматривалось как "святилище", отцы Церкви отождествили душу каждого верующего со "Святым святых" (вторым отделением святилища).

Ориген (185-254), вероятно, был одним из самых плодотворных и влиятельных раннехристианских богословов – он стремится выйти за рамки буквального, прямого и ясного значения того или иного библейского отрывка к некоему скрытому “духовному” его значению, применяя аллегорический метод толкования.

В свою очередь, Иероним (347-420), комментарии которого “в большей мере основывались на комментариях Оригена”, стал применять аллегорическое толкование как стандартный метод объяснения Библии, определив такой подход в Средние века.

Августин (354-430) стал проводить различие между буквой текста (символом) и его духовным или образным значением (реальностью), пытаясь дойти до выражения Божественных мыслей касательно морали и истины Церкви, обнаруживаемых во всех словах Писания. А поскольку при таком подходе разные христианские истолкователи давали разные толкования на одни и те же библейские тексты, он стал утверждать, что существует множество правомерных, одинаково истинных прочтений Писания. Как говорится, кто во что горазд!

Находясь под сильным влиянием взглядов Августина и применив предложенный им подход к библейским текстам о святилище, более поздние богословы стали придерживаться нескольких различных интерпретаций, что такое это "Небесное Святилище".

Основные толкования понятия "Небесное Святилище"

• Царствие Небесное

Григорий Богослов (330-390) утверждал, что земная скиния символизировала всё творение, видимое и невидимое. Теперь все тексты о святилище автоматически применялись ко всему миру.

Феодорит Кирский (393-457) предположил, что скиния символизирует весь космос, Святое представляет “образ/путь жизни на земле”, а Святое святых означает “жизнь на небесах”. Завеса, отделяющая Святое от Святого святых, стала символом небосвода.

• Церковь

Целый ряд раннехристианских писателей объясняли земную скинию как образ и подобие грядущей экклесии. Например, Ефрем Сирин (306-373) предположил, что “все эти древние религиозные учреждения были тенями и символами института церкви, которые были учреждены перед ним в духовности и божественности”.

• Духовная активность/духовные дела

Другие авторы распространяли духовное толкование библейских отрывков о Небесном Святилище на любого рода религиозную и духовную активность на земле.

Как видите, толкования довольно разношерстные, со всевозможными причудливыми формулировками. Иногда они разительно отличались друг от друга, иногда различие было едва уловимым. В каждой из них есть своё рациональное зерно. Но единственное, что объединяло их всех – это отказ от признания реальности Небесного Святилища.

Ориген предположил, что каждый “отдельный человек может иметь образ мира внутри себя”, что каждый человек способен “заполнить форму святилища внутри” и каждая душа может “действовать в роли священника”. Прекрасно, теперь человек стал сам себе священником!

Евсевий Кесарийский (263-339) пошел еще дальше и предположил, что епископы выполняют священнические функции здесь на земле. Это был уже непосредственный шаг к учреждению в христианстве института земных священников-посредников между Богом и верующим.

Иоанн Златоуст (347-407) истолковал “небесное” в Евр. 8:5 как ‘духовное, совершающееся на земле’. В результате, крещение, гимны, жертвенник, жертва, обряды и церковь становились “небесным”, когда верующие использовали свою волю и мышление, чтобы соединить свою душу с Небесами.

Иоанн Кассиан (360-435) начал интерпретировать каждый предмет Святого святых на духовный лад и утверждал, что душа человека не только становится Ковчегом Завета, но также будет “перенесена в царство священников.”

Средневековье

Средневековые авторы продолжали использовать философские принципы платонизма и применяли аллегорический метод толкования Писания. Некоторые зашли далеко, давая толкование практически каждой мелкой детали древней еврейской скинии и ее ритуалов, тогда как другие вообще ничего не говорили относительно святилища или первосвященнического служения Христа.

Беда Достопочтенный (672-735) написал влиятельный труд об израильском святилище — аллегорическое объяснение Исх. 24:12–30:21, в котором он утверждал, следуя традициям отцов церкви, что скиния символизирует нынешнюю Церковь, а храм Соломона — будущую Церковь. Он пришел к заключению, что как истинные священники Бога и Христа, святые могут “постоянно/непрестанно совершать искупление за каждодневные ошибки своей собственной порочности… через ежедневные жертвы добрых дел и ежедневное возлияние своих собственных слез.”

Фома Аквинский (1225-1274) стал рассматривать святилище в Исх. 25:8 как метафору интеллектуальных взаимоотношений между Богом и человеком и "духовного" поклонения. Святилище в Ветхом Завете, по его мнению, было нужно просто для проведения богослужений, а также служило прообразом Христа. Но Небесного Святилища не существует, ведь это невозможно. Особенно он был обеспокоен мостом, который священство Христа и таинства образуют между Богом и человеческими делами. В его трудах служение в Небесном Святилище было полностью подменено таинствами и службой человеческих священников. Евхаристия становится священным (по-сути, магическим) средством причащения к жертве и плодам священнического служения Христа. Именно в это время таинства всё более приобретают значение “средства благодати”. Он даже утверждал, что таинства, особенно евхаристия, не только означают благодать, но фактически “служат причиной благодати” или “средством, вызывающим [благодать] к возникновению”. Так что таинства могут быть приняты только через церковь через посредничество священников. Теперь священники превратились в волшебников и магов, владеющих заклинаниями и снадобьями, необходимыми для спасения души.

Как быть с ясными и однозначными утверждениями Библии, что Христос воскрес и вознесся на небо в человеческом теле? Они его растворили! Они условились считать, что при вознесении на небеса Его человеческая плоть растворилась, то есть прошла через процесс, как бы обратный воплощению. Они по-прежнему придерживались идеи Христа как небесного Первосвященника, но в основном они сосредотачивались на “духовной” деятельности и низводили ее на землю.

Фактически, этим самым они создали пропасть между Христом и нами, людьми из плоти и крови. Как следствие, потребовался институт земных священников-посредников, а также всевозможных заступников на небесах.

Также в средневековом мышлении церковь и таинства заменили собой Святого Духа как истинный канал божественной благодати. Поражает та мысль, что за исключением нескольких трудов о Святом Духе явно мистического характера, спасительная работа Святого Духа, о которой так много говорил Иисус Христос в Своей последней перед казнью беседе с учениками, практически отсутствовала у писателей эпохи средневековья, как будто ее вообще не существует!

Со временем богословы и толкователи применяли всё больше и больше деталей библейского святилища к структуре, литургии и практике римо-католической и ортодоксальной (православной) церкви.

ЦЕРКОВЬ НА ЗЕМЛЕ С ЕЕ СВЯЩЕННИКАМИ, ТАИНСТВАМИ И МЕССОЙ ЗАМЕНИЛА СОБОЙ НЕБЕСНОЕ СВЯТИЛИЩЕ И СЛУЖЕНИЕ В НЁМ ВСЕЦЕЛО И ВСЯЧЕСКИМ ОБРАЗОМ, а представление о буквальном Небесном Святилище в реальном времени и пространстве, просто исчезло. Вместо него были предложены вполне реальные земные храмы, где священники отпускали грехи, а во время мессы многократно вновь и вновь приносили Христа в жертву на алтаре.

Реформация

Реформаторы-протестанты не согласились с таким подходом. Реформация привела к возрождению признания роли и важности Писания и новому пониманию оправдания по благодати через веру и функций таинств и мессы. Но она не смогла устранить сами философские основы, принципы и предпосылки платонизма, оказывавшие влияние на богословие и практику христианства на протяжение более чем 1000 лет. Реформаторы не смогли пробиться сквозь толстую стену философских идей к ясному представлению о буквальном Святилище на небесах.

Мартин Лютер (1483-1546) знал о трех толкованиях ветхозаветной скинии и пришел к заключению, что апостол, написавший Послание к Евреям, имел в виду “своего рода духовный мир” или “святую Церковь Божью.” Продвигаясь по истории спасения, Лютер утверждал, что двор храма указывает на синагогу, Святое, следовательно, указывало на “церковь воинствующую”, а Святое святых – на “церковь побеждающую.” Различные предметы убранства скинии соответствовали различным аспектам духовной жизни церкви, верующего, и природы Христа и действий спасения (т.е. были их эквивалентами). Хотя позднее Лютер, казалось бы, принял библейский подход, как видно из его возражения против ходатайства святых и акцента, который он делал на Христа как “Первосвященника, Адвоката, Посредника, Примирителя и Утешителя”, который “предстал за нас [в наших интересах, от нашего имени] в присутствии Божием”, чтобы ходатайствовать на нас. Но, тем не менее, Лютер продолжал принимать вне-временную интерпретацию Божьего Царства.

Джон Кальвин (1509-1564), хотя и утверждал иногда, что Христос “вошел в Небесное Святилище”, чтобы предстать за нас пред лицо Отца, похоже, не представлял себе реальное осязаемое физическое святилище в небесах, но скорее лишь использовал библейское выражение, чтобы передать идею, что Христос ходатайствует за нас перед Отцом только в силу Своей собственной жертвы, а не буквально. Небеса – это не место, где Бог живет, действует и вступает в отношения с сотворенными существами, но это лишь метафора невыразимой славы Божьей.

Вместе с тем, Кальвин отверг “римо-католическое понимание и практику рукоположения священства и ее взаимосвязь со священством Христа”, равно как и практику “служителей-священников, берущих на себя предложение ежедневных жертвоприношений мессы”.

В трудах некоторых писателей-пуритан XVII века о служении Христа как Первосвященника в Небесном Святилище также подчеркивалось Его ходатайственное служение, но они редко останавливались на природе Небесного Святилища и обычно им не удавалось осознать соответствующей типологии между Небесным и земным Святилищами. Они так и не пришли к представлению о Небесном Святилище, состоящем из двух отделений.

Один из авторов, Уильям Перкинс (William Perkins, 1558-1602), пришел к выводу, что ветхозаветное служение жертвоприношений явно предвосхитило заместительную смерть Христа. Говоря о служении Христа на небесах в качестве Первосвященника, он заявил, что Христос, как наш Священник, молил Отца принять Его жертву после Своего вознесения.

Возрождение истины о Небесном Святилище и ее последствия

Только в середине XIX века в понимании библейского учения о Небесном Святилище наметился существенный прогресс. Ослабление политической власти церкви, господствовавшей до этого над умами людей в Старом и в Новом Свете и скрывавшей от людей саму Библию, открыло дорогу для дальнейшего восстановления чистого библейского учения. В различных странах стали открываться Библейские общества, занимавшиеся переводом Священного Писания на различные языки. Библия стала доступна для широких масс населения. Среди верующих самых различных конфессий на всех континентах шло активное изучение Библии и переоценка устоявшихся церковных символов веры, сложившихся под влиянием многовекового смешения истины с идеями греческих философов. Возродился глубокий интерес к изучению библейских пророчеств, особенно книг Даниила и Откровение (Апокалипсис). Стала широко провозглашаться весть о скором возвращении на Землю Господа и Спасителя (Второе пришествиие Иисуса Христа). Нельзя было обойти вниманием и истину о святилище.

Во многом этому поспособствовало движение миллеритов-адвентистов конца 1830-ых и начала 1840-ых годов. Они стали первыми, кто всерьез поставил вопрос о том, что Небесное Святилище, о котором там много сказано в Библии, существует реально и что именно там сегодня совершает Своё служение Ходатая и Заступника Иисус Христос (см. подробнее книгу "Великая борьба").

Вслед за ними различные богословы и исследователи других конфессий стали делать открытия, расширяющие и углубляющие понимание этого учения. Сегодня трудно даже упомянуто какую-либо христианскую деноминацию, чьи ученые-теологи не пришли бы к пониманию важности изучения этого вопроса, в той или иной степени.

Учение о святилище сыграло ключевую роль в интеграции целого ряда богословских убеждений, связанных с пониманием природы мира, человека, закона Божьего, греха, Божьего суда, плана спасения и искупления, великой борьбы между добром и злом. Вероучение теперь представляется не как незыблемое и освященное веками традиционное понимание. Ведь христианство (как во многом и иудаизм, и ислам) оказалось почти до неузнаваемости искажено. Теперь библейское учение – это постоянно растущий и развивающийся набор богословских истин, которые должны быть провозглашены в это последнее время. Наше понимание библейского учения сегодня – это не неизменное кредо веры. Сегодня Библия доступна каждому из нас, и ей следует дать возможность объяснить саму себя. Истина должна быть до конца очищена от вековых философских наслоений.

Мы не должны успокаиваться, пока не будем понимать истину о святилище, показанном Даниилу и Иоанну [в книгах Даниила и Откровение]. Эта истина проливает свет на наше положение и задачу, стоящую перед нами, проливая свет на смысл вести, которую мы провозглашаем... (ХНП 17.2)

Познакомившись в общих чертах с историей вопроса, нам следует извлечь для себя важный урок и попытаться не повторить ошибок наших предшественников. Приступая к изучению физиологии человеческого тела как живого храма Божьего, ни в коем случае не стоит пытаться давать метафорическое объяснение библейским текстам о святилище. Мы будем использовать совершенно иной подход, который предлагает сама Библия. Тело человека действительно есть святилище, храм. Он создан для того, чтобы быть местом обитания Самого Духа Божьего. При этом Небесное Святилище тоже по-прежнему существует и функционирует. Тело человека, как и любое иное земное святилище ЯХВЕ, представляет собой его земное представительство, и его функционирование напрямую взаимосвязано с тем, что происходит в Небесном Святилище, и подчинено ему.

О теле как святилище не так много сказано напрямую. Но Библия четко показывает, что любой земной аналог Небесного Святилища имеет схожее принципиальное устройство и функционирование. А потому мы можем увидеть общую модель, общую систему, общие принципы.

Имманентность, трансцендентность и дуализм

На протяжение всего курса мы будем уделять внимание корректному пониманию и толкованию Библии. Этому сильно мешает наше привычное мышление, воспитанное на традициях греческой философии.

Бог хочет обитать со Своим народом, и так было всегда, и Он всегда выбирал для Себя те же условия, в которых жил народ. Когда они странствуют по пустыне, разбивая палатки, Он повелевает построить Ему скинию – тоже палатку – посреди стана. Этим Он показывает Свою близость, Свое участие, Свое присутствие в их жизни – это называется «имманентность».

Однако Богу присуще и противоположное свойство – «трансцендентность», то есть запредельность, недоступность: Бог бесконечно Велик, Свят, Непостижим, и человек не может не испытывать благоговейного трепета в Его присутствии. Поэтому в самом расположении святилища проявляется замысел Божий: воспитывать благоговение в своем народе. Святилище располагалось в центре лагеря (стана) и было окружено «зоной недоступности»: вокруг него жили левиты (помощники священников), а со стороны входа – Аарон и его сыновья священники. Левиты не должны были иметь своего хозяйства, только минимум необходимого.

Следовательно, вокруг святилища не было суеты, шума, грязи – всего, присущего огромному лагерю кочевников с их многочисленным скотом, детьми, насущными заботами. Также невозможно было приблизиться к скинии просто так, мимоходом – необходимо было специально приготовиться: «омыть одежды», чинно и благоговейно, с определенной целью направляясь к этому священному месту. Обитая среди людей, Бог в то же время неизмеримо выше: Он близок и одновременно недоступен.

Греческое философское мышление склонно всегда выбирать из двух противоположных вещей нечто одно, определенное: или черное, или белое. Это и называется дуализм: Христос – или Бог, или человек; Бог – или любящий, или справедливый; Он или близкий, или запредельный. В библейском мировоззрении сосуществуют противоположные, на первый взгляд, понятия и свойства, не исключающие одно другого и даже не являющиеся противоположностями вовсе.

Для многих из нас привычно отделять вещи "физические" и "материальные" от "духовных", многие мыслят отдельно повседневную "мирскую" жизнь и религиозную "духовную". В библейском мышлении это невозможно! Так же чуждо Библии противопоставление "благочестия" и "святости" обычному счастью и удовольствию. Тот же дуализм в мышлении присутствует в представлениях о "душе", способной существовать отдельно от тела, или о небесной реальности, где мы окажемся после смерти. Подобный дуализм мышления ничего общего с Библией не имеет. Так что многим придется изрядно потрудиться, чтобы научить себя видеть в Библии именно то, что там написано, а не то, что мы привычно или традиционно пытаемся туда вкладывать. Но мы будем этому учиться по ходу дела! Но прежде всего нас интересует устройство и работа нашего организма, и мы сможем убедиться, что библейское мышление, лишенное дуализма, позволяет наиболее точно и адекватно понять нашу физиологию.

В следующем уроке мы взглянем на положение дел в современной биологической науке и зададимся вопросом: "А что же такое ЖИЗНЬ?".